Вячеслав Головко (Россия, г. Ставрополь)
РОССИЯ В ХУДОЖЕСТВЕННОМ МИРЕ ПОЭТА-КЛАССИКА ВИКТОРА БОКОВА
Своё выступление о главной теме творчества поэта-классика ХХ века Виктора Фёдоровича Бокова – теме Родины, России, я начинаю с главного тезиса, которым определяется литературная репутация этого выдающегося художника слова:
в большую литературу Виктор Боков вошёл на волне подъёма общественного, национального самосознания рубежа 1950-х – 1960-х годов и сам стал художественным олицетворением этих эпохальных процессов.
А что это значит? Это значит то, что в созданном поэтом Виктором Боковым художественном мире нашли своё выражение и воплощение те социально-исторические процессы и идейно--эстетические тенденции, которые стали основополагающими в развитии литературы и национальной культуры второй половины ХХ – начала ХХI столетия.
В конце 1950-х годов всех нас поразило и притянуло своим высоким напряжением полузабытое слово «Россия», давно вытесненное из памяти и словаря новых поколений аббревиатурами СССР и РСФСР. Именно тогда появились знаковые названия газет «Советская Россия», «Литературная Россия», которые читала вся страна. В поэзии Виктора Бокова тех лет ярко горит звезда России:
Россия начинается с пристрастья –
к труду,
к терпению,
к правде,
к доброте.
Вот в чём её звезда. Она прекрасна!
Она горит и светит в темноте.
Отсюда все дела её большие,
Её неповторимая судьба.
И, если ты причастен к ней, –
Россия
Не с гор берёт начало, а с тебя!
(«Откуда начинается Россия?..» (1962)).
Лирика пятидесятых – начала шестидесятых годов, поэмы «Авдотья-рязаночка», «Троица», «Свирь», «Возвращение солдата», «Китеж-град», книга прозы «Над рекой Истермой» и другие произведения запечатлели тенденции художественного выражения этнонациональной ментальности и возвращение к духовным истокам «русского мира». Подъём национального, российского самосознания эпохи «оттепели» ярко отразился в поэзии Виктора Бокова, обеспечивая содержательные критерии её классической образцовости.
Именно этим определятся литературный статус Виктора Бокова как национального поэта, как поэта-классика.
В своё время Гегель в лекциях об эстетике, рассматривая вопрос о соотношении искусства и жизни, человека, окружающего его мира, говорил о классической образцовости произведений тех писателей, которые были способны на создание произведений, живущих в веках. Великий философ подчёркивал, что в таких произведениях духовное содержание и чувственное воплощение находятся в совершенном гармоническом созвучии.
В классических произведениях находит воплощение бытийное, вечное, раскрываемое в высокохудожественных этнокультурных формах того или иного народа. Гегель разработал положение о критериях классического, в частности, критерий единичности как подлинной реализации всеобщего, индивидуальности писателя как духовно-эстетическом центре художественного познания жизни в её живом, конкретном воплощении.
Это именно тот критерий, который фиксирует феномен выражения в индивидуальном художественном мире Виктора Фёдоровича Бокова тенденций развития общенациональной культуры и литературы его времени.
Конечно, статус классического в отношении любого писателя и его творческих созданий определяет «мнение народное», в этом смысле классическая литература востребована любым временем, она выдерживает любые интерпретации. Художественные открытия писателя-классика органично входят в коллективную память. Виктор Боков – наглядное тому подтверждение!
Известная поэтесса и прозаик Лариса Васильева в статье «Легенда ХХ века», посвящённой Виктору Бокову, писала о том, как в нашем народе воспринимается знаменитая песня «Оренбургский пуховый платок»: люди не просто считают эту песню народной, а убеждены, что её пели в далёкие времена ещё их предки. Но мы знаем, что эта песня написана Виктором Боковым всего лишь в 1957 году. В такой народной рецепции ярко проявляется соприродность художественного образа песни Виктора Бокова любому времени. «Мнение народное» определило место Бокова-поэта среди русских поэтов-классиков.
Настоящий, подлинный писатель – это совесть своего народа, он, как известно, говорит от лица Высшей правды. От лица такой Высшей правды говорил о прошлом и настоящем России Виктор Фёдорович Боков, за эту правду он, по его же словам, всегда готов был идти «хоть на костёр».
Биография этого замечательного художника слова удивительна и в то же время весьма типична для его времени.
По ложному навету Виктор Боков в начале 1942 года был арестован, прошёл через ад ГУЛАГа, но не сломился. И не только возродился к жизни, но и как всякий настоящий поэт стал совестью своего народа.
Муза Бокова, у которой «на плечах синяки», как сказано в стихотворении «Путь в поэзию», стала символом уже ушедшего в историю столетия.
Сегодня мы знаем, сколько горя и страданий пережили целые поколения в период геноцида народа, бессмысленных, чудовищных по жестокости политических репрессий – этой социальной эпидемии конца 1920-х – начала 1950-х годов. Но, несмотря на то, что и самого поэта, и миллионы других «мать-мачеха история кромсала» (стихотворение «Моё свидетельство векам…»), он ни разу не усомнился в своём сыновнем чувстве, в своей любви к Родине.
И, однако я пел Россию,
Был готов ей во всём помогать.
Если рухну и руки раскину,
Я не буду её ругать!
Это мать моя, это рожденье,
Первый крик мой в отцовском дому.
И святоё своё убежденье –
Я клянусь – не отдам никому!
(«Жизнь моя – это беды провальные…», опубл. в 1992)
«Я – весь Россия!» – этот метафорический образ из стихотворения «Письмо Сталину», не просто поэтический образ – это важнейший в художественном мире Виктора Бокова ценностно-смысловой центр, к которому сходятся все мотивы и темы. Этот образ и становится ёмкой формулой выражения единства с общей исторической судьбой народа:
Я слышал Россию.
В некошеном жите,
Всю ночь говорил
Коростель о любви.
А сам-то я что –
Не Россия, скажите?
И сам я – Россия!
И предки мои.
«Я видел Россию» (1963)
«Единственная и милая Отчизна» с её «скромностью и робостью в пейзаже», с «русской речью» и «родниковостью слова», со строгостью внутренней, нравственной чистоты предстаёт в поэзии Бокова как «трижды рубленная и латанная», утверждающая себя в правде и труде, как «терпеливая и ранимая», с «чертами родного лица», со «стойкостью и решимостью» её людей, строителей и созидателей. Поэт утверждал идею «высокого жребия», «нетленного духа», «светлой судьбы» России.
Такая поэзия у любого человека укрепляет чувство любви к Родине, «скрытую теплоту патриотизма».
Введу ещё один тезис-формулу: Виктор Боков – подлинно народный поэт, прежде всего, потому, что его творчество стало духовным фактором нашего национального, общественно-культурного развития.
Он хранитель русского слова, он, как сказал о нём один поэт, собиратель народного звука. Боков и сам является творцом живого великорусского языка.
Именно таким поэтам, как Виктор Боков, мы обязаны тем, что не стали в 1990-е годы жертвами трагического распада российского жизненного уклада, народного менталитета, русской речи. А ведь эти риски сохраняются и по сей день, недаром Президент России постоянно напоминает нашему обществу о традиционных национальных ценностях, о необходимости органического освоения духовно-нравственных и этнокультурных основ России.
Поэтическое творчество Виктора Фёдоровича Бокова – это связующее звено между вековой русской народной культурой и современностью. Примеры «богатырства словесного всплеска» Боков-поэт неизменно находил в фольклоре русского народа.
Когда читаешь его книги, в сознании невольно возникает образ то могучего пахаря Микулы Селяниновича, былинного «подымателя звень-пласта» («Почти молитва»), то златокудрого Леля, подпоясанного радугой, с его «свистулечкой-свирелью» («Думаю-подумаю…»), завораживающей дивными звуками всё живое.
Глубинная связь с Родиной, Россией, с её духовно-нравственными основами, фольклором, искусством, живой речью определила высокую художественность поэзии замечательного мастера.
Сегодня в литературоведческих работах получила большое распространение апелляция к православной культуре при определении российской идентичности, при характеристике «русского мира», при идентификации «русской идеи». В этом многие идут вслед за Бердяевым и другими религиозными философами конца XIX – первой половины XX столетия.
Большой популярностью пользуются исследования категории соборности в русской литературе, пасхальности русской словесности. Слов нет, русская национальная литература формировалась в контексте православной культурной традиции.
Но при этом нередко отождествляется национальная и духовно-религиозная идентичность, а эти аспекты российской идентичности всё-таки не тождественны.
У Бокова как крупного национального поэта акцентуация «русской духа» в большей мере связана с ориентацией на ментальные структуры национального самосознания, на мораль, формировавшуюся в духовном мире трудового народа России и укреплявшуюся православной верой. Боков – поэт крестьянской Руси, в первую очередь.
Именно этим определена та устойчивая художественная параллель в поэтике «русского мира» Бокова, которая фиксируется концептами «поле» («земля») и «поэзия» («слово», «огонь вещего слова»).
Их взаимосемантизация создаёт совершенно особое смысловое пространство, органически связанное с представлениями о творчестве как продолжении животворящей созидательной деятельности Природы. Вот сроки из стихотворения «Почти молитва»:
Слово вещее, слово тайное,
Вседержитель, найти помоги!
Поле мартовское с проталиной
Говорит мне: «Готовь плуги!».
(1992).
А фокусируются сопряжения Слова и образа Поля, русской земли в великом чувстве Родины, России.
Осень – это печаль полей.
С неба сыплется что-то грустное.
Поле! Прильну я к груди твоей,
И зазвучит во мне музыка русская…
Мамина музыка! Мамина речь…
15 февраля 1994 г. Виктор Фёдорович писал мне о том, как важно видеть, ощущать, говорить о «национальном начале в музыке, в форме, в слове, в синтаксисе стиха», «о доброте и гуманности поэзии», «о народности и демократичности» настоящего, подлинного художника слова, о его «связи с эпохой».
Он и русскую песню воспринимал как воплощение души России. «Песня русская – это просторы / По которым всю жизнь мне идти…». В жанровой системе Бокова песня не случайно занимает особое место.
Как и частушка, его излюбленная – «простая и осмысленная музыкальная и словесная форма» – русская песня, «грустное пение славян» воспринимались поэтом как лирическое, исповедальное самораскрытие человека, как такое духовное состояние великого народа, в котором «всегда живёт Россия, русский дух». Поэт обладал редчайшим даром ощущать эту духовную высоту и слышать нравственную чистоту народного звука. «Могучее чувство родной земли, России во мне неизбывно, оно-то и роднит все стихи и песни», – писал он мне в одном из писем.
Никто другой в современной литературе не чувствовал в такой мере русской сути, русской души, русского слова, как Виктор Боков. Александр Солженицын сказал как-то одному очень известному поэту: «Нет у вас русской боли!». А потом добавил в своих мемуарах: «Не страдает его сердце ни прошлыми бедами России, ни нынешними. Деревянное сердце, деревянное ухо».
Виктор Боков – прямая и абсолютная противоположность этому.
Вот, к примеру, стихотворение, написанное в марте 1993 года после того, как Виктору Федоровичу, по его признанию, «было видение Сталина»:
Серый, долгополый вождь,
Узкий, невысокий лоб.
Это с самого утра
Говорю я, твой холоп.
Ты держал за горло всех,
Ты казнил, кого хотел.
Не было тебе помех,
Ты не всех убить успел.
Ты под мрамором теперь.
Место лобное молчит.
Еле слышно по тебе
Мелкий дождик моросит.
- в этом метафорическом образе дана универсальная оценка не только Сталину как исторической личности, но и всему тоталитарному режиму, грубо исказившему и вульгаризировавшему великую идею социализма, что и вызвало после государственного переворота 1991 года глобальную геополитическую катастрофу ХХ века – распад Советского Союза, позволило запустить механизм реставрации капитализма, то есть отбросить Россию в прошлое на 150 лет…
События современной российской истории, – прежде всего, распад СССР, утверждение власти буржуазной демократии, капиталистические в кавычках «преобразования» – вызвали у Бокова-поэта резко отрицательную реакцию.
Своекорыстью тех, кто обездолил народ, власти «либералов», верноподданнически смотрящих на Запад, равнодушных к судьбам страны и народа, произволу администраторов, чиновников и партократов, которые, тем не менее, прикрывались пустыми словами о благих целях, демагогическими рассуждениями о демократизме, прогрессе, гражданском обществе, поэт противопоставлял те ценности, которые веками вырабатывались трудовым народом.
И в этих условиях Боков не терял высоких нравственных ориентиров, веры в историческое творчество народа, в созидательные возможности самой истории. Помогала ему в этом историческая память, опыт художественного осмысления «кривизны исторических дорог» ХХ века:
Как мне любилось,
Как мне дерзалось,
Как мои помыслы
Были чисты.
Как по-шахтёрски
В глубины врезалось,
В жизнь, в её
Вековые пласты.
Как на мне звенела кольчуга,
Делал я боевой бросок,
Если какой-нибудь
Сволочуга
Крал у родины
Лучший кусок…
(1994 г.)
Болью за настоящее состояние страны и народа проникнуты многие произведения поэта тех лет, написанные в жанровой форме «искренней публицистики». Инвективы Виктора Бокова вызваны необратимыми процессами разрушения сложившегося строя, национальной культуры, дискредитации сущностных, нравственных качеств русского народа, совестливости, стыда.
Родина! Твои утраты
Пострашнее, чем нитраты
Или злополучный СПИД,
Или перечень обид.
Камеры твои калечат,
Поликлиники не лечат,
Слаб и твой защитник – стыд…
(2001 г.)
Образ России в творчестве Бокова приобретал специфические антропоморфные черты. Россия для него – Родительница-мать. Мы знаем, что в поэзии Серебряного века (Блок, Волошин, Клюев, Белый) этот женский архетип сместился в строну другой семантики – Русь: жена, сестра, невеста. Ничего подобного нет у Бокова. У него образ России – это образ матери-родины, немолодой женщины, много потрудившейся на своём веку. В самое непатриотичное время, в 1990-е годы, поэт писал:
Россия для меня – родительница-мать!
Не каждый перед нею теплит свечи,
Не каждый хочет ласково обнять
Её слегка ссутуленные плечи.
А мне она всегда была и есть
Купель, крестильня, церковь, нива, поле,
И я в себе несу святую честь
Её высокой несравненной доли!
Россия – родительница-мать… Это, конечно, и традиция литературной классики ХIХ века, и фольклорный архетип.
Важно то, что в творчестве Виктора Бокова персонифицированный образ России интегрирует все основные слагаемые образы Родины-матери: геополитические и этнокультурные характеристики, самобытность народа, переломы и глобальные трансформации в истории России, специфику ментальности и национального самосознания и образа мира.
В наши дни невероятно возрастает роль творческой индивидуальности этого великого творца и хранителя русского слова в формировании российской идентичности у людей новых поколений, возвращающихся к живительным истокам народной культуры, ищущих пути для утверждения добра, гуманизма, социальной справедливости и красоты.