ПОЛЕТИ, МОЯ МЫСЛЬ!
Полети, моя мысль,
На простор голубой,
Чтоб небесная высь
Подружилась с тобой!
Полети, моя мысль,
На цветущую рожь,
Чтобы после полей
Тебе крепче спалось!
Чтобы утром опять,
И свежа, и вольна,
Ты в ущелье, в горах
Догоняла орла.
Чтобы крылья твои
Не подрезал никто,
Чтоб леталось тебе
Высоко-высоко!
1959
КАК У МОРЯ В КОКТЕБЕЛЕ
Нрав сердитый, когти белы.
По песку скребет, по гальке,
Просит жалобно: -- Подайте! -
Неотступно душу гложет:
- Помогите кто чем может! -
Что подать скитальцу морю,
Чтоб на мир пошло со мною?
Сердце вынуть? Душу кинуть?
Мне без них не жить, а стынуть!
Подарю ему стихи я,
Как оно, они - стихия!
1956
ИЗ БИОГРАФИИ
Былинные,
Орлиные,
Озерные края…
Жизнь терпеливая,
Сезонная моя.
Был я токарь,
Был штукатур,
Был я бондарь,
Был смолокур.
Нанимался сплавщиком,
Пас табуны.
С музыкальным ящиком
Шел вдоль страны.
Ящик треугольный,
В нем семь досок,
Очень удобный,
И свой голосок!
На ящике дырка,
Над ней три струны,
Седлом у них кобылка
С лесной стороны.
Сяду на краешке,
Подкручу колки,
А на балалаечке
Блестят уголки.
Ударю по струнам -
Трень да брень.
Идут ко мне юные:
- Добрый день!
Идут ко мне ровесники,
Один к одному.
- Прими нас в песельники.
- Ладно, приму.
Идут ко мне старые,
Пиная пыль:
- Были усталые,
Ты в нас поднял пыл!
Голос мой веселый,
Пальцы по ладам.
Шел я по селам,
Шел по городам.
Выпускал словечки,
С девками шутил.
Вдоль да по речке
Селезнем плыл!
Шел я по равнинам
С зари до зари,
Питался рябиной,
Как снегири.
Я по поднебесью
Лебедем летел
И повсюду песни
Пел, пел, пел!
1960
Гремлю, как дождь
В водосточной трубе,
Лопаюсь, как спелый
стручок гороха.
Все, что есть, отдаю тебе,
Моя эпоха!
Фабрики ткут -
дым из труб,
Станы прокатные сталь катают.
А у меня слова срываются с губ
И за душу жгучим ознобом хватают.
Им нравятся ранние поезда,
Им нравится быть с машинным стуком.
Они нежнее тычинок дождя,
Грубее шершавых солдатских сукон.
Стихи - моя наковальня: тук-тук!
Мои озорные трехструнные песни.
Поэзия! Ты не собрание скук,
Не выставка глупости, чванности, спеси!
Вся как радуга,
Вся как вызов,
Вся как звончатый,
радостный смех.
Это ты ныряешь с карнизов,
Пробивая мартовский снег!
1960
Жизнь шумит колесом водосливным,
Алым, шелковым кумачом.
Припускает с азартом спортивным
За упругим футбольным мячом.
Жизнь поет соловьем над рекою,
Паровозным заречным гудком,
Новорожденною строкою
И звенящим парным молоком.
Жизнь горланит грачиным семейством,
Шепчет перепелиным гнездом,
Женихов посылает к невестам,
Затевая гульбу на весь дом.
Жизнь кипит и клокочет в мартенах,
Рвется наверх из недр и глубин,
Бьет о тонкие стенки артерий
Свой разгневанный гемоглобин.
Жизнь шагает босою ногою,
Жмет на рельсы стальным колесом,
Продирается тесной тайгою
Перепуганным насмерть лосем.
Я стою, где ее повороты,
Переправы, мосты и лазы,
Все таким же птенцом желторотым,
Познающим все те же азы!
1958
Голубое, синее, лиловое,
Алое, как милый детский рот…
Это было! Это все не новое,
А опять цветет. Опять цветет!
По откосам, просекам, канавам,
Даже у рабочей проходной
Смело занимает с полным правом
Каждый метр земли своей родной.
Я не молод. А душа в цветенье,
В неумолкшей, звонкой жажде жить.
Там, где строят, где возводят стены,
Свой кирпич мне надо положить!
1959
ВОСПОМИНАНИЕ
Я с детства к перу пристрастился. Частенько
Рассвет над строкою белел.
Мне мама стучала в дощатую стенку:
- Не спится? Опять заболел?
Случалось, что я как чахоточный кашлял,
И мой деревенский народ
По всякому поводу, всякий и каждый
Предсказывал: - Витька умрет!
А мать ко врачу привела меня. Светел,
Приветлив был доктор на вид.
Смотрел он, смотрел на меня и заметил:
- Ваш сын из стихов состоит.
Таких не излечишь ни счастьем, ни горем,
Пока не сгорят до золы…
Обратно мы шли то лесами, то полем,
Мать-мачехи всюду цвели.
1949
ВОЗВРАЩАЮСЬ К ПРИРОДЕ, К СЕБЕ...
Возвращаюсь к природе, к себе,
К первозданной основе и сути.
Ежедневной суровой борьбе
Я учусь у себя в институте.
Книги в сторону! Взял туесок,
Завязал на бушлате тесемки
И ногою ступил на песок,
В камышиное царство осоки.
В лес забрался, и шумленье осин,
В трепетанье легчайшей берёсты,
Недотлевший костер погасил,
От костра и беды наберешься!
Чем я сходен с тобой, муравей?
Ты с поклажей, и я не без груза.
Что ты мешкаешь? Двигай скорей,
У меня с тобой старая дружба.
Над грибом нагибаюсь, свищу,
Современный и вольный Алеко.
Не Сократ, но, однако, ищу
В жизни скрытую истину века.
У ГАРМОШКИ Я РОС...
У гармошки я рос,
У рязанских страданий.
Сколько песен в душе,
Сколько песенных слов!
Голубиная ругань
Дороже змеиных лобзаний,
Придорожная горькость полыни
Медовее речи врагов.
Я сидел под иконами,
Там, где ругались и пили,
Где дрожали от песен
Сосновые стены избы,
Где меня,
Я не знаю за что, но любили,
Как родную былинку,
Как посвист весенней вербы.
Я прошел по Руси
Не Батыем и не Мамаем,
Не швырялся я камнем
В озерный зрачок.
И дымилась земля аржаным караваем,
И смеялись уста:
— Заходи, землячок!
Я закинул наносную
Алгебру правил,
Я все правила выверил в жизни
Горбом.
Где я шел, там друзей человека
Оставил,
И меня поминают там
Только добром.
Вот и все.
Что сказать мне еще?
Что добавить?
Что пропеть
Голубому глядению лон?
Ничего!
Лишь вздохнуть,
И умолкнуть губами,
И отдать все, что сделал,
На эхо времен!
1956
МНЕ ЧУЖДА ОТГОРОЖЕННОСТЬ САДА...
Мне чужда отгороженность сада,
Не люблю сквозь заборы глядеть.
Мне людей обязательно надо
Локтем, словом, улыбкой задеть.
С рыбаками — закидывать тони.
С трактористами — поле пахать.
С игроками — играть на гармони.
Со знаменами — полыхать.
Я родился под ними и вырос,
Сердце краснознаменно ало.
Я его, как полотнище, вынес,
Чтоб людскою волной подняло.
Чтоб оно и качалось, и пело,
И гуляло в улыбке колонн,
И над площадью Красной летело
На зарю шелестящих знамен!
Когда я заглохну
Последнею искрой огня,
Тогда вы во мне
Не ищите меня!
Я буду землей,
Черноземом, песком,
К земле поползу
Похоронным ползком,
И вы догадаетесь сами,
Что весь изошел я стихами!
1949
Лес-старинушка.
Сосны да ели.
Отчего вы сегодня угрюмы?
Отчего до вершин поседели?
Иль все думы да думы?
Вот и я.
Уж не мальчик, не отрок,
Не студент на стипендии.
Зрелый муж
И судьбы своей плотник,
Весь в делах и кипении.
Тем силен человек,
что надеется,
Даже если в лежачих лежит.
Разреши мне, лес, одно деревце,
Дом хочу строить - негде жить!
1954
Живу неоплатно,
Как в доме у тещи,
У темного бора
В березовой роще.
Мне спальнею - пни,
Мягкий мох - раскладушкой,
Стихи - изголовьем
И мягкой подушкой.
Росой умываюсь,
Травой утираюсь,
До осени в рощи
Гостить собираюсь.
До первых морозов,
До первого снега
Мне лучше, чем здесь,
Не придумать ночлега!
1954
Это высшее бескорыстие -
Счастье жизни ловить стихом
Или где-нибудь тихо под листьями
Течь холодным лесным ручейком.
Кто пройдет - припадет и напьется,
Кто услышит стихи — оживет,
В том дремучая сила найдется
Бросить плечи сквозь чащу вперед.
Я - поэт. А поодаль сквозь ветви
Бьет о ствол топором лесоруб.
От него разлетаются щепки,
Как слова с моих пламенных губ.
Накукуй мне, кукушка, подольше,
Да побольше, побольше годков,
Чтобы шел я и черпал в ладоши
Голубой разговор родников.
Чтобы весь я светился под листьями
В милом детском семействе берез,
Чтобы людям свое бескорыстие
Через все испытания нес.
1954
Кому по душе вышивание,
Светелка, уют, тишина,
А мне подавай бушевание,
В котором хозяйкой - волна!
Кому обстановка хорошая,
Наполненный золотом сейф,
Меня же устроят горошины,
Которых в Медведице - семь.
Кому б только пиршества с яствами,
Попойки, девчонки, кутеж,
А мне б только солнышко ясное
Светило, а больше чего ж!
В одной подмосковной провинции,
Себе самому по плечу,
Такой вот я создан и двинуться
К другим, не таким, не хочу!
1954
Я жизнь теперь считаю не на годы -
На месяцы, на дни и на часы.
Все больше делаюсь жадней жадобы,
Кладу свои минуты на весы.
Я каждый день ушедший, как синицу,
Хотел бы в западню свою поймать,
Оставить от него хотя б страницу,
Что не имеет права умирать!
1955
* * *
Я В РАЙ НЕ ПОПАДУ –
Я СЛИШКОМ ГРЕШЕН!..
Я в рай не попаду - я слишком грешен!
Жалеть ли, сокрушаться ли о том?
Мне будет раем громкий дождь черешен,
Который я ловлю горячим, жадным ртом.
Мне будут раем голоса живущих,
Шторм на море и шлюпки вдоль бортов,
Мне будет адом, если в райских кущах
Я не найду простых, земных сортов.
Мне будет адом, если где-то рядом
Любовь подменит бытовой эрзац,
Преследовать начнет ревнивым взглядом
И верностью ненужною терзать.
Жить без любви — преступное увечье,
Уродство, оскорбление земле.
Мне будет раем — правда человечья.
Во всем! И в поцелуе в том числе!
1960
СОЛЬ
Мед… молоко…
Масло с редькою в сборе…
Недалеко
До поваренной соли.
Съел я ее -
Не измерить кулем,
даже вагон -
Это малая малость!
Как равноправная
За столом
Вместе со всеми
Она появлялась.
Детство крестьянское -
Это не рай
И не кондитерская
Со сластями.
- Солоно?
- Солоно, мама!
- Давай
Ешь на здоровье
И крепни костями!
Ел я
По маминой просьбе
И креп,
Грудь подставляя
Под ливни и грозы.
Тысячу раз
Сыпал соль я на хлеб,
На комоватые,
Мягкие ноздри.
Помню, что соль
Мы всегда берегли,
Свято хранили
В красивой солонке.
Мы без нее
Даже дня не могли,-
Соль же
Так скромно
Стояла в сторонке!
Мы и в капусту ее,
И в грибы,
И в огурцы,
И в соленье любое,
Чтобы она
Выступала на лбы,
Потом катилась
На сено сухое!
Из дому я уходил.
В узелок
Мать положила
Родительской соли.
Слезы прощальные,
Крики:
- Сынок!
Счастья тебе!
Полной чаши и доли!
Помню поход.
Мы идем и молчим.
Ротой форсируем
Гать с иван-чаем.
Слышим команду:
- Соль не мочить!
- Есть не мочить!-
Старшине отвечаем.
Помню квадрат,
С мертвой хваткой прутья,
Где мы истошно
Кричали до боли!
- Не приносите нам больше питья,
Если нет воли, дайте нам соли!
Соль моя!
Мелкая… крупная, градом…
Спутница жизни, жена и сестра!
Время одиннадцать,
Ужинать сядем,
Свежих огурчиков мать принесла.
Что огурцы!
Даже слово солю,
Солью пропитываю стихотворенье,
Чтобы строку гулевую мою
Ветром невзгод
Не пошатило время!
1956
ПОМОГИ МНЕ, ЗОЛОТАЯ РЫБКА...
Помоги мне, золотая рыбка,
Дай мне то, чего я пожелаю.
Не прошу я «Волгу» и квартиру,
Не прошу постов и назначенья,
Дай мне счастье, дай любви взаимной,
Больше мне не надо ничего!
1965
Не заплачет камень при дороге -
От природы мужество при нем.
Если даже камню при народе
В грудь ударит молния копьем.
Сердце стало камнем. Я не плачу.
Непонятно, как душа живет.
Сколько лет я жду свою удачу,
С кем она там под руку идет?!
1955
Я чудачу,
Я куд-кудачу!
Ряженый,
Рифмами слаженный,
Грубый,
Неглаженый!
Для ярмарок создан,
Для свадеб задуман,
Для судеб замыслен,
Как скобка, захватан,
Как сковородка, замаслен.
Под дугой — это я — колокольчик!
По бортам — это я на уключинах — весла!
Весь для людей!
Как ситец и соль,
Как щемящая боль,
Как струпья и раны,
Как снег и туманы.
Там, где воды ворочают мускулы.-
Я у них русло.
Там, где стебли и злаки в снопах,-
Я у них перевясло.
Парус нужен - кроите!
Хлеб потребен - несите!
Все отдам!
Я и создан затем,
Чтобы в нищих душою,
В скаредных
Ударить ладонью,
Песней, удалью,
Тульской гармонью,
Грезднем огненного петуха,
Молодою улыбкой стиха!
1956
РЯДОВОЙ СТИХА
Ямб пятистопный в траншее окопной
Ходит в шинели, не в царской парче.
Ходит в обмотках, на толстых подметках,
С черным погоном на сером плече.
- Братцы, - смеется, - я каши наелся,
В шаге окреп, веселее гляжу,
Силу почувствовал, ставьте на рельсы,
Как паровоз, целый полк повезу!
Кто-то кричит ему:
- Эй ты, словесный,
Спрячь-ка язык, посиди, помолчи,
Это не басня и это не песня,
Если она про одни про харчи!
На безопаску! Иди-ка побрейся,
Смой в роднике с себя копоть и дым!
Не забывай мне, что званье гвардейца
Надо оправдывать видом своим!
Волны взрывные прошли по накату.
Гул. И земля, как старушка, глуха.
Кто-то поднялся и крикнул: — В атаку!
Это был ямб, рядовой от стиха.
1956
Все сказала она:
Что жасмин - это прелесть,
Что травы прекрасны в июне,
Что в характере главное - смелость,
Что из прозы ей нравится Бунин.
Умолчала о сыне,
О том, что отец от него отказался,
Но об этом я сам догадался.
1956
Встать, пойти, засучив рукава,
В тот замес, где крутые слова,
Где бутят, где кладут,
Где дробят, где несут
Кирпичи для жилья человечьего,-
Больше делать мне в мире и нечего!
1956
ПРОЩАНИЕ С МОРЕМ
В час прощанья оно не шумело,
Не мешало своею волной никому,
А покоилось тихо под серой шинелью
И еще не решалось, что делать ему.
Потихоньку волну к побережью катило,
Драгоценные камни усердно точа.
На прощание мне сердолик подарило
И вздохнуло: - Не жаль для тебя, москвича!
Я прощался безмолвно, и клятва немая
Вырастала в соленый морской поцелуй,
Море, словно невеста, меня понимая,
Утешало: - Не плачь, дорогой, не горюй!
Буду ждать тебя вновь у вершин Кара-дага,
Где закаты, как розы весной, хороши.
Только помни меня! А найдется бумага,
Оторвись на часок и письмо напиши!
Уходил я решительными шагами.
А оно продолжало покойно лежать.
А оно, обручившись со мною камнями.
Все кричало вдогон: - Приезжай, буду ждать!
1956
ПЕСЕННИК
Песенник потертый и помятый,
Метка сбоку - 45 год.
В каждой песне миной иль гранатой
Наш боец врага наотмашь бьет.
Кто переписал куплеты эти?
Кто их пел во тьме былых ночей?
Почему оставлен на повети
Песенник? Иль он теперь ничей?
На полях цветы в раскраске грубой,
Розы, незабудки, васильки.
Рядом с розой хлопец черночубый,
Конь его хвостом задел стихи!
Задние копыта на припеве,
На словах: «Умрем иль победим!»
Песенник! Ты был тогда при деле,
Как патрон, как хлеб, необходим.
У тебя обличие солдата,
У тебя обложка, как шинель.
У тебя саперная лопата,
Ты ходил за тридевять земель.
Спал ты и на девичьих подушках
И в карманах грубого сукна,
Умещался в маленьких ладошках
И в больших ладонях у костра.
У тебя прямое попаданье,
Цель - душа, растущая в беде.
Шли с тобою в бой и на свиданье,
Тропкой и бродами по воде!
Ночь. И никнут травы полевые,
Песенник, как близкий друг, со мной.
Я его страницы огневые
С трепетом читаю под луной.
Вспоминаю лица нашей роты -
Иванов, Петров и Лобода.
Молодость, махорка, пулеметы,
Песни, слезы, радость и беда!
1956
Вновь весна зашумела за рамами
Чернокрылой грачиной гурьбой.
ЖИЛ и УМЕР - два слова на мраморе
Под любой человечьей судьбой.
Но преследует не обреченность,
Не печальная боль телеграмм -
Сатанинская увлеченность
И пристрастье к любимым делам.
Я на улицу сельскую вышел.
Там, где судят про пашню и хлеб,
Вдруг такое словечко услышал,
Что душою и телом окреп.
Пусть я рухну, и руки раскину,
И земля прикоснется к губам,
Как наследство великое, сыну
Я свою жажду жить передам!
1959
Хлебнул я в жизни досыта
Соленого и горького!
А не случись бы этого,
Не получилось Бокова.
Ходил бы денди этакий,
Себя плащом закутавши,
Как соловей на ветке
Звеня в речные пустоши.
Как пустельга, б посвистывал,
Как скалозуб, подсмеивал,
От скуки б книги листывал
И жизнь свою рассеивал.
Но это мимо минуло,
Как снег в ночное зеркало,
Была другая линия
Мне в жизни предначертана.
Я в почву влез кореньями,
В работу врос мозолями.
Мне те, кто знали Ленина,
Свихнуться не позволили.
Стою у террикона ли,
У мягкой ли у пахоты,
Скажу — и люди поняли
И души их распахнуты!
Дышу одним дыханием
Всех тружеников истинных,
Коротким замыканием
Рукопожатий искренних!
1956
СЛОВА МОИ
Слова мои, не отставать!
Нам нынче дела много.
Не спите крепко! Нам вставать,
Нам дальняя дорога.
Слова мои, за мной, за мной,
По всем земным угодьям.
Необозрим маршрут земной,
Чуть свет и мы уходим.
Слова мои, плывите вплавь,
Пусть это будет чудо.
Слова мои, ищите клад
В сердцах простого люда.
Слова мои, туда, где клеть
Гремит, в глубины штолен,
Где плавится руда, где медь
Не звоном колоколен,
А клокотаньем наших дел,
Стальным полетом кранов,
Где каждый выверен и смел
Шагами дерзких планов.
Слова мои, под шелк знамен,
К ораторам, к трибунам!
Поэт обязан и волен
Дать крылья нашим будням.
Слова мои, а ну, шагнем
Потверже да пошире.
Чтобы бродить в краю родном,
Нам сапоги пошили!
1957
Жизнь бросала меня под копыта,
Возносила под облака.
Тверже дикого камня набита
Размозоленная рука.
Разозленная на замахе,
На ударе киркой о руду,
Словно ветер, гуляла в рубахе,
Лезла в драки у всех на виду.
Пил я воду холодную в сенцах,
Про любовь в темноте говорил.
Кто мне вставил поющее сердце
И железо в крови растворил?
Ой ты, ноченька! Звезды над кровом
Мне грозят золотым кулаком.
Я хочу помянуть тебя словом,
Что у матери взял с молоком.
1957
В УПРЯЖКЕ ОЛЕНЯ...
В упряжке оленя
Лети, мое стихотворенье!
Тяни над лесами, как вальдшнеп,
Все дальше и дальше.
Плыви осетром
По глубинам и ямам,
Стучись к человеку
Рабочим, испытанным ямбом.
Присядь у окна,
Посмотри ненароком,
Просторы измерь
Ясновидящим оком!
Откройся
Читателю-другу в желаньи
Придать ему силы и смелости
В каждом деяньи.
Скачи, мой Пегас,
Отбивая копытами лихо.
Лети, мое слово,
Лети, моя рифма!
Я ИСПЫТЫВАЛ ГОНЕНЬЯ,
Я испытывал гоненья,
Безутешно горевал.
Но и в горькие мгновенья
Кто-то душу согревал.
Кто-то руку клал на плечи,
Кто-то мне шептал, как дождь:
-Успокойся, человече,
Ты до счастья доживёшь!
Зла на свете очень много,
Злых людей невпроворот,
Но другая есть дорога,
И по ней добро идёт.
И на дудочке играет,
Не пугаясь вражьих стрел.
Добрых сердцем собирает.
Для чего? Для добрых дел.
МОЖЕТ, ЗАВТРА ВСЕ ЭТО КОНЧИТСЯ.
Может, завтра все это кончится,
Нынче жадно этого хочется:
Бегу быстрого,
Снегу чистого,
Почты свежей,
Почки нежной,
Зорь лазоревых,
Гроз озоновых,
Белых лилий,
Теплых ливней,
Родников с ледников,
Янтарей из морей,
Только нынче, немедля, скорей!
Просыпаюсь, а в сердце живет человек,
Он смеется, грозит мне, как мама, за шалости,
И в годах у меня, как в горах, тает снег,
И как не было спячки, хандры и усталости.
Песни! Песни в душе! Бой и звон родника,
С водопадом, с морями, с горами братание,
Я как мамонт, душа моя из ледника
Начинает немного, немного оттаивать.
Это ты, мой спаситель, мой ангел, мой друг,
Спутник милый, так искренно мною согретый,
Мой щемяще доверчивый клятвенный звук,
Долетевший с балкона Ромео — Джульетты.
Я - ребенок. Я радуюсь. Плачу. Грущу.
Окликаю тебя с заповедного луга,
А чего я на нашей планете ищу?
Только друга! Единственно верного друга!
Оркестр запел что-то нежное, нежное,
Что-то гордое, одинокое.
То ли море ко сну отходило безбрежное,
То ли поле просыпалось широкое.
То на веслах шел я по Дону великому,
То с косою отточенной плыл по раздолию.
То журавли надо мною курлыкали,
То я сам свистел соловьем-разбойником.
То спешил на коне в голубые, ковыльные,
Мной открытые новые, нежные дали,
То твои невозможно прелестные, сильные
Крылья белые шею мою обвивали.
И я когда-то рухну, как и все,
И опущу хладеющую руку,
И побегут машины вдоль шоссе
Не для меня - для сына и для внука.
Мой цвет любимый, нежный иван-чай,
Раскрыв свои соцветья в знойный полдень,
Когда его затронут невзначай,
Мои стихи о нем тотчас же вспомнит.
А ты, моя любовь? Зачем пытать
Таким вопросом любящего друга?!
Ты томик мой возьмешь, начнешь читать
И полю ржи, и всем ромашкам луга.
А если вдруг слеза скользнет в траву,
Своим огнем земной покров волнуя,
Я не стерплю, я встану, оживу,
И мы опять сольемся в поцелуе!
Я -- ВЕСЬ РОССИЯ!
Весь, как сноп, дымлюсь,
Зияю телом грубым
и задубленным.
Но я еще когда-нибудь
явлюсь,
Чтобы сказать
От имени загубленных.
Ты прячешься!
Ты трусишь!
Ты нейдешь!
И без тебя в Сибирь
Бегут составы скорые,
Так, значит,
Ты, Верховный,
Тоже -- ложь.
А ложь подсудна,
Ей судья -- история!
Разливы рек,
Раскаты грома,
Дождя веселые шаги.
Чего же мне еще? Я — дома,
А дом мой — плащ и сапоги.
И не беда, что сверху мочит,
Литою дробью в спину бьет.
Вот только так душа и хочет,
Уюта лучшего не ждет!
1949
ЗАСТРУГИ
Мне Коммуна досталась
Труднее, чем вам.
Я ее на хребте выволакивал.
Я дубы корчевал,
Я на пнях ночевал,
Сам себя и жалел и оплакивал.
Я не так кареок
И не так златокудр,
Как икона из древней
Прославленной ризницы.
Я немного согнулся
Под тяжестью пург,
Под свинцовой тоскою
Колосьев не вызревших.
Я ходил месяцами
С небритым лицом,
Вспоминал петербургские
Ночи Некрасова,
Я питался, как заяц,
Капустным листом,
А меня покрывала
И ржа и напраслина.
Зимник-ветер
Пытал меня под пиджаком,
Что ломался на сгибах,
Как пряники тульские,
Мне ресницы мороз
Закрывал куржаком,
Месяц клал на глаза
Пятаки свои тусклые.
Я не сдался.
Я выжил в бою роковом,
Как береза, бинтован
Бинтом перевязочным.
Я пришел к вам теперь
Не с пустым рукавом, —
С соловьиною песнею,
С посвистом сказочным.
Я ни разу, Коммуна,
Тебя не проклял —
Ни у тачки с землей,
Ни у тяжкого молота.
Непонятным наитием,
Сердцем я знал,
Что за грязью случайной
Не спрячется золото.
Весь я твой!
Маяковский и Ленин - мои!
Я ношу и храню их,
Как сердце за ребрами,
Доброта к человечеству -
Это они!
Я иду и рублюсь
С их врагами недобрыми!
1955
Холодно, ветрено,
Дождь на обрыве…
Будто и нет меня
С вами, живыми.
Будто я - горечь,
Запах полыни,
Будто лоза винограда
В долине.
Будто я - ветви
Белесого лоха,
Будто и в смерти
Мне тоже неплохо.
Будто я вечно -
Зеленая туя,
Тихо расту себе,
Не протестуя.
Будто я - холмик,
Камень надгробья.
Кто-то приходит
Ко мне и сегодня.
Не узнает,
Что я - травы и вереск,
Соль Черноморья,
Кефалевый нерест.
Хочет в моем
Меня видеть обличье,
Будто я новый,
Не то же величье!
Нет! Я живой!
Ясно вижу и слышу,
Хлопаю дверью,
Прячусь под крышу.
Руки к огню
Простираю и греюсь.
Волю творю
И на счастье надеюсь.
1956
ОТКУДА ВЫ?
Я оттуда, где ветер волён,
Где вода в половодье шальная,
Где кивает головками лен,
Голубые соцветья роняя.
Я оттуда, где лес как стена,
Где по займищам бродят зайчихи,
Где душа от гармошек пьяна,
От медовой июльской гречихи.
Я оттуда, где речь как рассол
И людские улыбки как зори,
Где того приглашают за стол,
У кого на ладонях мозоли.
Я и спеть, и сплясать, и скроить,
И прогнать хоть какую усталость.
Мне святое упорство в крови
От крестьянского плуга досталось.
1958
ДЕТСТВО
Детство дует в дудочки,
Скачет в догонялочки,
Вырезает удочки,
Выжигает палочки.
Всякие там Витеньки,
Разные там Игори
Закрутили винтики,
Ни с чего запрыгали.
И напрасно бабушки
Удержать пытаются:
- Ладушки! Ладушки! -
Нет! Не тем питаются!
Не такими травами,
Не такими яствами -
Книгами, экранами,
Рюкзаками, ластами.
Лодками и веслами,
Шашками и шахматами,
Лыжами и кроссами,
Далями распахнутыми.
Из таких вот баловней
И вихрастых россыпей
Поздно или рано ли
Вырастают взрослые!
Важные, надутые,
Чванные, степенные,
Смотрят они буками,
Ходят без кипения.
И куда все деется?
Как тому название?
То шумело деревце,
То скрипит развалина!
1959
Трехструнная тревога балалайки
Зовет меня на улицу села.
Я вспоминаю детство. На лужайке
Здесь верба одинокая цвела.
И вот на этом самом сером камне,
Который и тогда еще лежал,
Я трепетными юными руками
Играющее дерево держал.
Несложный инструмент, наивность детства,
Как веселил ты сельскую толпу!
Ты мне тогда достался как наследство,
Как приложенье к плугу и серпу.
Я распевал прибаски и пригудки,
Белел на балалайке белый бант.
И девки мне дарили незабудки,
И говорили гордо: - Он талант!
Чего скрывать: моя душа гордилась,
Она росла, ей делалось теплей.
Мне это ободренье пригодилось,
Оно во мне живет и по теперь.
Не я на камне, и не я играю,
Не в этом дело. Важно, что игрок
В запале чувств дает родному краю
Свой музыкально-песенный урок!
1960
Вот и вышел в дорогу, и робость
Охватила, как зябкий озноб,
Предо мною не школа, не глобус -
Шар земной с человечеством в лоб.
Предо мною не книги, не парты -
Шелест трав, огрубелая речь,
Под которую, если проспал ты,
Можно на землю втоптанным лечь.
Что ж ты смотришь рассеянно, грустно
В даль веков, золотой ротозей?
Насыпай же скорее свой бруствер
И воюй за себя и друзей!
1960
Море люблю с кораблями,
Небо люблю с журавлями,
Девушек - с гордостью взгляда.
Тех, что сразу сдаются, - не надо!
1960
ПЕГАС
Запрягу своего Пегаса
В тряский песенный тарантас
И поеду сквозь все государство.
До свиданья! Не ждите нас!
Я Пегасу по раннему часу
Запасу клеверку, овсеца,
Чтоб машиною первого класса
Оставался мой конь до конца.
Я колеса подмажу дегтем,
А Пегасика подкую,
Буду всюду желанным гостем,
Потому что я песни пою!
Ай, люли-разлюли, молодайки!
Вьются волосы по плечу.
Что вы смотрите? Мыло дайте,
Я с дороги умыться хочу.
Отпущу я Пегаса на волю
В деревенское стадо кобыл,
Даже встретиться с кем-то позволю,
Чтобы он все на свете забыл.
До рассвета мой друг попасется,
Поотведает звездной росы
И резвее, резвей понесется
По бескрайным просторам Руси.
Мы объедем с Пегасом все стройки,
Все целинные земли в степях.
Нам завидовать будут все тройки,
Что воспели поэты в стихах.
Лебедянь, Обоянь, Криворожье,
Киров, Куйбышев, Сталинград…
Где дороги, а где бездорожье
Бьет буграми и ямами в зад.
Тут неровно, а там неловко,
Не пугают колдобины нас.
Это творческая командировка,
Без нее ты не можешь, Пегас!
Едем, едем! Дорога, дорога!
Конь со мною из ковшика пьет.
Оба слышим, как жизнь народа
В гулкий колокол времени бьет!
1960
Что ты задумался, бор корабельный?
Иглам не страшно идти к январю.
- Я не задумался. Я - коробейник,
Каждому короб грибов подарю.
Вот и тебе! Опускайся в низину,
Лево бери, мимо лиственных лап.
Я не обманут, ставлю корзину
Возле семейства коричневых шляп.
Жарить не будем. Все для соленья.
Ни червоточинки. Ох, и крепки!
Лучше не выдумать для утоленья
Тех, кто под водочку любят грибки.
Любо мне это житье, боровое!
При коммунизме в борах будем жить.
Все здесь всеобщее, все даровое,
Только нагнуться и в рот положить!
1960
Под липами, под вязами
Приснилась сказка мне.
Луна была отвязана,
Паслась всю ночь в траве.
В зеленой зыбке колоса
Заплакало зерно.
И ветер, беспокояся,
Баюкать стал его.
Шла в гости в светлу гридницу
Березка босиком,
Давно хотелось свидеться
Ей с дубом-крепышом.
Почти с курьерской скоростью
Шел муравей сквозь лес.
Он нес вязанку хворосту
Для муравьиной ГЭС.
Подстанция их - вот она! -
У самой у реки.
Как лампы многовольтные,
Горели светляки.
По дебрям папоротника
Через гнилую гать
Шли три отважных плотника
Жилища воздвигать.
Размашисто, уверенно
Летел топор с плеча,
Чтоб выстроить три терема
До первого луча.
На лист кувшинки рядышком
Присев, царевны их
Обмахивались ландышем
От комаров ночных.
И тоненько, по-девичьи,
Просили все втроем:
- Давай, давай, царевичи,
Мы новоселья ждем!
1960
Надоело мне в квартире
Пыльный фикус поливать.
Я уйду на все четыре
Сам себе повелевать.
Счастье - это не привычка,
Не привычка, нет - не то!
Вылетает электричка
Из зеленого депо.
Или попросту из бора
Лично мне трубит она:
- Милый мой, я за тобою -
Есть местечко у окна.
Северянин, Лось, Тайнинка,
Вот и Софрино — сойдем.
Другом мне теперь тропинка
И вода - поводырем.
На пути лежит рябая,
Перезябшая река,
Глубина невесть какая,
Перейду наверняка.
И решительно, и бодро
Речку вброд перехожу,
До какого места мокрый,
Ни за что вам не скажу!
1960
СГОВОР
Я сегодня утром вылез
Из глухого куреня.
Все на свете сговорились
Останавливать меня!
Останавливают люди,
Просят: - Выслушай, утешь-
Огурцы кричат на блюде:
- Брось ты их, садись и ешь!
Преградила путь крапива
У высокого плетня.
Что крапива - в кружке пиво:
- Стой, - кричит, - и пей меня!
Останавливают ветви,
Останавливают дети,
Реки, быстрые броды,
Яблони меня цепляют,
Откровенно зазывают:
- Заходи! Срывай плоды!
Останавливают брови,
Преграждают путь дороги,
Не пускает Млечный Путь!
А судьба мой обруч катит,
И меня на всех не хватит,
Помогите кто-нибудь!
1961
Выхожу во всем простом -
В гимнастерке, как армеец.
Радость - я иду с отцом,
Связан с ним одним родством,
Как отец, косить умею.
Мне ничто отбить литовку!
У меня широкий взмах.
Я когда держал винтовку,
Брал ее наизготовку -
Думал все о клеверах,
О лугах, коростелях,
О покосах первостойных,
О моих родных полях
И родителях достойных.
Вся трава стоит в росе,
На дорогах пыль прибита.
Я по грудь стою в красе,
Время дать моей косе
Слово, острое как бритва.
1962
РЕКВИЕМ
Вот и меня вы хороните. Все!
Кончилась жизнь - голубая аллея.
Катится солнечное колесо,
Но я уже не ученик Галилея.
Бьет в камышах разъяренный сазан,
Плещет в садке золотистая глыба,
Я про нее уже где-то сказал,
Вы продолжайте - хорошая рыба!
Голос знакомый летит из леска,
Радугой песенной радуя лето,
Иволга, милая! Как мне близка
Влажная, нежная, нежная флейта.
Как я любил твой несложный распев,
Птичьего горла мгновенное сжатье,
Как и любил! И прошу теперь всех:
Кто-нибудь эту любовь продолжайте!
Нет меня! Нет меня! Только стихи,
Неумирающий солнечный лучик,
Рвутся в тот круг, где стоят женихи,
И выбирают, которая лучше.
Плакать хотите - поплачьте чуть-чуть,
Но не особенно все же старайтесь,
Поберегите слезу - этот путь
Каждого ждет, будет час, собирайтесь!
Но не зову я вас в холод могил,
В царство могильного, темного моха,
Я завещаю, чтоб каждый любил
Жизнь до последнего стука и вздоха!
Вот и зарыт я. И сдвинулся дерн.
Как хорошо мне лежать под травою.
Мальчик! Труби в пионерский свой горн,
Пусть мои радости будут с тобою!
1962
Я не мог бы жить на островах!
Мне морских просторов будет мало.
Надо, чтобы с поля подувало,
Чтобы ветерок звенел в овсах.
Надо, чтобы где-то под Медынью
Кто-то на лугу косу точил,
Надо, чтобы с горькою полынью
Ветер с поля песню приносил.
Может, это и не очень правильно
Так извечным бытом дорожить,
Только сердце мне такое вставлено.
Русское оно! И мне с ним жить!
1962
Был ли я счастлив?
Трудно ответить.
Был ли несчастен?
Еще трудней.
Что-то во мне и греет и светит,
Бесконечное
множество дней.
Что-то меня подымает и будит
Нежно, негрубо:
- Вставай, соловей!
И, как вербовщик,
в дорогу вербует,
В дальние дали
державы моей.
Это, быть может,
слова моей матери,
Те, что запали в меня с молоком.
Как я люблю их!
И как я внимателен
К ней, что ходила всю жизнь
босиком.
Мудрая!
Добрая!
Тихая.
Скромная.
Если хоть чем-то обидел,
прости.
Подвиг безмерный,
Счастье огромное
Слово твое
По России нести!
1962
Сальери печется всегда о карьере.
А Моцарту что? Моцарт солнышку рад.
Он сядет с детишками где-то на сквере
И сказку затеет и что ему яд?!
Сальери сидит и сидит за пюпитром
И высидит что-нибудь за ночь к утру.
А Моцарт на выкрик цветочниц «Купите!»
Идет и открыто смеется: - Куплю!
Он нищего в дом свой заводит со скрипкой,
Дает ему честный и искренний грош.
Он верит в талант человека сокрытый
И знает, что горе людское - не ложь.
О, Моцарт мой милый! Ты дорог, ты близок,
Ты музыкой можешь погибших спасать.
Мне в руки бы твой карандашный огрызок.
Ах, как бы я стал вдохновенно писать!
1962
Я не меньше, чем поэзию,
Люблю бродить в лесах,
Чтоб грибы под пятки лезли,
Чтобы ветер в волосах.
Чтобы за руки над речкой
Крепко хмель меня хватал.
Чтобы теплый, человечный
В спину дождичек хлестал.
Чтоб кузнечики по лугу
С треском вверх взмывали с троп.
Чтоб лягушки с перепугу
С берегов под листья - шлеп!
Чтобы ящерица юрко
Уносила длинный хвост,
Чтобы ветер звонко, гулко
Звал и гаркал из берез.
Чтобы каждая козявка
Загораживала путь
И просила, как хозяйка:
- Расскажи чего-нибудь!
1962
ПО ПУТИ К РОДНЫМ
Вьется дороженька снежная, снежная,
Сыплются искры из гривы коня.
Где ты? Куда подевалася прежняя
Юность, и свежесть, и радость моя?
Помню, как по полю маленьким мальчиком
Шел я с серпом возле мамы моей.
Все, что мной сделано, здесь было начато
У колыбели родимых полей.
Возле цветов золотистого клевера,
Возле пастушеского шалаша
Русскими песнями сердце взлелеяно,
Правдою русской воздвиглась душа.
Тихо на сани ложится порошица,
Конь осторожно ушами прядет.
Дума моя не бежит, не торопится,
Медленным шагом раздумья идет.
Вот засветило огнями селение,
То, где когда-то родился и рос.
Край мой! Ты — чистый родник! Исцеление!
Снова рожденье мое началось.
Чувства в душе моей наново, начисто,
Ноги коснулись родимых крылец!
Мама не вышла, боится расплачется,
Встретил у двери парадной отец.
Мы за столом. Словно царь коронованный,
Возле отца самовар в орденах.
Выпили малость. Грибок маринованный
Белым снежком захрустел на зубах.
Льется беседа простая, нехитрая,
Про поросенка, про сено, про хлеб.
Тут уж не спросят: «Ну, как там стихи твои?»
Их для родителей будто и нет.
Мать все хлопочет и потчует ласково.
Вот принесла с погребца холодец.
Если и есть на земле что-то райское,
Это - семья. Это - мать и отец.
1954
Я не думал печалиться,
Когда не давали печататься!
Я вставал, открывал сеновал,
Шел к реке с полотенцем мохнатым
И подсвистывал и подпевал
В тон питомцам пернатым.
Грабли брал, шел в луга,
Где колхозницы пели.
- Я теперь ваш слуга!
- Докажи нам на деле!
Ах, как сено шумело на вилах
У проворных девиц!
Сколько было там милых,
Удивительных лиц!
Ну, какие права мои
Были тогда?
Повторяли слова мои
Люди труда.
Почему повторяли,
Не знаю и сам.
Я слова говорил,
Я слова не писал.
Жил я устно,
Жил не печатно,
Жил не грустно,
Жил не печально.
Цвел мой стих на устах,
Шел по кругу вприсядку,
Жил в живых голосах
Под гармошку-трехрядку.
Ко мне за песнями шли
Деревенские Дуни.
Где-то ждал меня шрифт,
Я о нем и не думал.
Что мне сборник стихов,
Что мне критиков мненье,
Если девушки до петухов
Распевали мои сочиненья!
1962
Я однажды умру, не запомнив, какого числа,
К некрологу друзей отнесясь безразлично.
Капнет тихая капля с большого весла,
Это значит, что Волга печалится лично.
Дрогнет ветка. И дерево все до верхов
Будет зябнуть, узнав о развязке печальной,
Это значит, что я для российских лесов
Был не просто какой-то прохожий случайный.
Заволнуется в поле по-девичьи рожь,
И колосья уронит, и тихо заплачет.
Это значит, что в мире я сеял не ложь
И никто мое слово в застенок не спрячет.
Смерть меня заберет не всего целиком, -
Что-то людям оставит, и даже немало.
А пока я тихонько пойду босиком,
Чтобы загодя тело к земле привыкало!
1963
Душа моя! Колокол сельский во храме.
Ударю по струнам - и радость звенит.
Я чувствую, как над моими вихрами
Отзывчивый ангел-хранитель парит!
За жизненным новым моим поворотом
Сады зацветают в январских снегах.
И свадьбы, и свадьбы, и стон по болотам,
И я, как царевич, иду в сапогах!
1964
Манит меня в мальчишник,
К молодости и маю,
Я до сих пор зачинщик,
Я до сих пор атаманю.
Жизнь моя! Дон мой нетихий,
Море мое штормящее,
Дни мои, как вы летите,
Бьете в утес вверх тормашками.
Манит меня девишник,
Словно я молод и холост,
В доме, где синий налишник,
Слышится девичий голос.
Там я возьму балалаечку,
Струны, как надо, настрою,
Сяду тихонько на лавочку,
Девушкам душу открою.
Озеро образую,
Лебедя выпущу белого,
Небо покрою лазурью,
Какой никогда еще не было.
1964
Соловей мне крикнул:
- Вить!
Я хочу гнездо завить.
Я ответил:
- Соловей,
Дело жизненное - вей!
Вей, вей, завивай
Да скорее занимай,
Рядом вор-воробей,
Он при наглости своей
Заберется в угол твой,
И объявит: — Угол мой!
Соловей гнездо стал вить,
И запел: - Чу-вить! Чу-вить!
Песенка строительная,
Очень удивительная!
1965
По земле туманом расстелюсь,
У ручья, у тоненького колышка.
Если ты узнаешь - рассмеюсь,
И признаюсь: - Это я, Викторушка!
Попроси природу, чтоб опять
Стал я человек со всеми свойствами,
Чтобы мог средь ночи засыпать,
А с утра встречаться с беспокойствами.
Стану я луной, спущусь с ольхи,
На ветвях ветлы начну покачиваться,
Ты мне почитай тогда стихи,
Я смогу опять сосредотачиваться.
Ты меня стихами превратишь,
Пересилив мертвое и лунное,
Не в туман, не в звезды, не в камыш,
А во что-то светлое, разумное.
Под напев ручьев и щебет рек,
И под звонкий счет капели кадочной
Стану я всего лишь человек,
Мне вполне и этого достаточно!
1965
СЛОВО В ДЕНЬ СВОЕГО РОЖДЕНИЯ
Жизнь меня била,
Жизнь меня мяла, как лен.
Вы посмотрите, -
Вот синяки с двух сторон.
Ломаны ребра,
Плечи потерты,
Сердце в крови.
Черные хлебы
С подовыми корками -
Торты мои!
Мама!
Печаль моя,
Ты во земельке сырой.
Не беспокойся,
Твой сын не сопьется,
Он труженик,
Мастеровой.
Фартук на нем -
Не передник разносчицы вин,
Грубый, пеньковый,
Для кузницы
И для равнин.
Мама!
Я у тебя проходил
Деревенский лицей.
Вся твоя лекция:
- Все что угодно,
Но только не пей!
- Ох, эти пьяницы!
Видела их на веку!
Если захочется пить,
Ты, сынок, к роднику!
Свежесть, прохладу
В ладонях скорее пригубь,
Светлые радости,
Счастье
К тебе прибегут.
Песни проснутся,
Начнут луговой хоровод,
Кудри завьются,
Твоя балалайка пойдет!
Смельство, весельство,
Душевность, открытость -
Все будет с тобой.
Только не пей,
Не губи себя,
Милый ты мой!
Мама!
Законом мне стал твой совет.
Не забулдыга я,
Не завсегдатай шалманов -
Трезвый поэт!
Слово твое,
Как священное знамя,
Несу я вперед.
Мне его дал твой родник,
И оно не умрет!
Как половодье,
Бушует, бурлит вкруг меня бытие.
Музыка жизни,
Музыка слова -
Вот пьянство мое!
1965
Душа, как линия прямая,
Как стонущие провода,
Идет проспектом Первомая,
Поет о радостях труда.
Кладите на крутые плечи
Мешки, рогожки и кули,
Не уклонюсь я - честно встречу -
И не согнусь - я сын земли.
Я сын отца, который тоже
На деле, а не на словах,
Всем существом своим, всей кожей
Любил трудиться на полях.
Душа моя, как подорожник,
Пыльцой лиловою звенит.
Я сын земли. И, как художник,
Я не могу ей изменить!
1965
Иду равниной,
Иду безлесной -
Такой ранимый
И неизвестный.
Рюкзак помятый,
Пиджак потертый,
У нашей мамы
Я четвертый.
Иду по пашне,
Чуть окосевши,
Всю ночь не спавши,
Весь день не евши.
Усталость - валит,
Бездомность - мучит.
Не калачами
Эпоха учит!
А утки крячут,
А месяц светит.
Не школьным мелом
Эпоха метят!
Опять равнина.
Опять поляна.
А жизнь моя,
Как Несмеяна.
Иду, смеюсь
И в ус не дую,
И радуюсь
И негодую!
1969
Раздариваю строчки, как янтарь.
Овсом отборным сыплю ассонансы.
Усердней, чем былых времен гончар,
Леплю свои словесные фаянсы.
Я верю, что для этого возник,
Как самоцвет, как радужные дуги,
Как тот в тени пробившийся родник,
К которому спешат напиться люди!
1955
Манит меня самое малое -
Не моря, не большой перелёт, -
Лес, малина, брусника алая,
И деревня, где мама живёт.
Там, как женщина незамужняя,
Разнаряжена наша изба,
Под князьком деревянное кружево,
Удивительная резьба.
Там антенны и телевизоры,
Мотоциклы и даже авто.
Ходят улицей две дивизии,
И одна из них в женских пальто!
Там дымки завиваются в кольчики,
Блещут косы в мужских руках,
Там завязаны белые кончики
На бывалых, старинных платках.
Там над сельскими сеновалами
Месяц круто подкову гнёт.
Там за шумными самоварами,
Не смолкая, беседа идёт.
Про картошку да про покосы,
Про телят, про утят и цыплят.
А какие там светлые косы
У моих деревенских девчат!
Что мне мешкать? Сейчас же уеду!
Жить естественней, проще начну.
Я наказывал: буду в среду,
Что мне ждать, я во вторник махну!
1960